«Брайан мне нравится. У меня были очень тесные отношения с ним - такие же, как сейчас с Аленом Клейном, потому что чуждому мне человеку я не позволил бы управлять собой. Я любил работать с друзьями, и Брайан был моим другом - той степени, насколько вообще возможна близость к мужчине в пределах нормальных отношений. Меня не интересовало, кем он был на стороне - педерастом или еще там кем, - но в группе я был к нему ближе всех и действительно любил его.

У Брайана было немало ценных качеств. У него было чутье, но не бизнесмена, а театрала. Когда он заполучил Силлу Блэк, то с каким-то яростным удовольствием принялся наряжать ее. Из него вышел бы великий модельер, он был просто создан для этого. То же самое он проделывал и с нами. Из-за этого я все время с ним цапался, потому что не хотел наряжаться. Я постоянно портил образ, и у Брайана с Полом было что-то вроде тайного сговора - заставить принять меня благообразный вид.

Мы полностью ему доверяли. Для нас он был первоклассным знатоком своего дела. Мы знали, что он владелец магазина, а такой человек, думали мы, знает что к чему. Брайан покорял всех своей любезностью, всем улыбался и угождал. Но бывали с ним и припадки гнева. Иногда он запирался у себя и целыми днями не выходил. Такие кризисы случались с ним регулярно. В эти периоды все дела, весь бизнес летел к черту, потому что он заглатывал одну таблетку за другой и мог не просыпаться неделями. А то отсутствовал, потому что его избили какие-нибудь докеры на Олд Кентвуд. Тогда мы ничего об этом не знали. Только позднее мы стали постепенно узнавать кое-что о его жизни.

Без него мы бы не добились славы, так же как и он без нас. В первые годы его вклад был такой же весомый, как наш, хотя мы были талантами, а он всего лишь толкачом. Брайану никогда не удавалось заставить нас делать то, что нам совсем не хотелось делать. Для этого он был слишком слабой натурой».

Джон Леннон
Август 1971 г.

Поп-менеджеры 50-х годов ничуть не заботились о том, чтобы поддержать и продлить карьеру своих подопечных. Единственным исключением был, пожалуй, Том Паркер, патрон и «щит» Элвиса Пресли. Менеджеры тех лет заботились об одном: как бы урвать побольше, пока на артиста или группу есть большой спрос. Нахапав как можно больше, они бросали своих подопечных и сматывались. Им было наплевать, если публика оказывалась ободранной как липка, а клиенты их интересовали еще меньше: чем неустойчивее было финансовое положение музыкантов, чем неувереннее они себя чувствовали, тем больше и тем упорнее музыканты работали. Типичный менеджер 50-х годов - это наглый манипулятор, которого волнует лишь процент прибыли. Тысячи музыкантов были выброшены в те годы на свалку как ненужный хлам.

Брайан Эпстайн был менеджером нового типа. Он руководил битлами не просто как бизнесмен: он был глубоко привязан к ним и буквально жил с ними. За свою недолгую карьеру он радикально изменил менеджмент, принеся в этот темный бизнес новое качество, новый стиль, новое видение. Многие известные ныне менеджеры признают, что многому научились у Брайана. Другие чернят его, называя плохим бизнесменом, азартным игроком и дилетантом. Когда в 1967 году он умер, узколобая британская публика злорадствовала: вот ведь был знаменитый богатый человек и все-таки был несчастлив. Обыватель облегченно вздохнул, узнав, что Эпстайн тоже был уязвим для обычных, тривиальных волнений. Эпстайна быстро забыли, и хотя карьеру Битлз стало все чаще лихорадить, никто не пытался связать это с его смертью.

Происхождение Брайана никак не вяжется с той ролью, которую ему предстояло сыграть в качестве менеджера беспрецедентного явления в шоу-бизнесе. Он был старшим сыном зажиточного еврея-коммерсанта, торговавшего мебелью и грампластинками. После серии неудачных попыток приспособиться к атмосфере нескольких частных школ, где хрупкий и чувствительный мальчик постоянно подвергался насмешкам и запугиваниям, Брайан стал работать в принадлежавшем его отцу мебельном магазине. С работой он справлялся весьма успешно, проявляя особый талант в оформлении витрин и интерьера. Тонкий вкус и чувство прекрасного Брайан унаследовал от своей матери Квини, элегантной дамы с утонченными манерами. «Вещь должна быть подана красиво, я это усвоил с детства», - писал Эпстайн в своей автобиографической книге «Шумный погребок». Его превосходный вкус не замыкался на мебели. Художественный талант он применил и на совершенно другом поприще - когда задался целью сделать четырех талантливых, но таких неотесанных ребят привлекательными для как можно более широкой аудитории.

В возрасте восемнадцати лет Эпстайн был призван в армию, но через год его комиссовали как психически и эмоционально непригодного для военной службы. Вернувшись домой, он стал опять работать в отцовском магазине, на сей раз в отделе грампластинок. Но энтузиазм к работе улетучился, и очень скоро, против воли отца, он решил посвятить себя театральному искусству. Это решение не было внезапным, он вынашивал его давно - наверное, еще с детских лет, когда играл в школьных драмкружках. Ему удалось поступить в лондонскую Королевскую академию драматических искусств, лучший театральный вуз Англии, но и здесь он не прижился, возненавидев племя актеров и кастовые условия актерской жизни. И вот он снова в Ливерпуле. Настойчивый отец убеждает Брайана взять на себя музыкальный отдел нового семейного магазина. Разочарованный в поисках смысла жизни, Брайан решает подчиниться воле отца и с головой уходит в работу.

С самого начала новое дело пошло в гору. Брайан изобрел инвентаризационную систему, которая гарантировала наличие в магазине пользующихся спросом пластинок, каким бы большим этот спрос ни был. Изобретение простое, но хитроумное. Оно было проявлением еще одного ценного управленческого качества Брайана - его удивительной способности вникать во все детали дела, какими бы незначительными они не казались с первого взгляда. Через пять лет эта «любовь к деталям» («внимание к мелочам») проявилась в конце выступления Битлз на телевизионном шоу Эда Салливана, когда они низко поклонились зрителям. Этим жестом они завоевали сердца семидесяти миллионов американцев.

В 1959 году Эпстайны открыли еще один магазин грампластинок, в торговом центре города. Брайан стал заведующим, и уже через два года мог похвастаться тем, что его магазин предлагает самый широкий выбор пластинок в северной Англии. Он не упустил из вида новую местную газету, посвященную поп-музыке («Мерси-бит»), и начал рекламировать в ней свой товар и даже выступать с обзором новых пластинок. Это был его первый, хотя и поверхностный, контакт с рок-н-роллом. Спустя несколько месяцев, в ноябре 1961 года, в его магазине произошел хорошо известный сейчас случай: один молодой человек спросил пластинку под названием "My Bonnie" в исполнении Битлз, а Эпстайн слышал о ней впервые. Следуя своему правилу, он не пожалел усилий установить, что это за пластинка, и вскоре выяснил: она была записана год назад, а исполнители - ливерпульская группа, регулярно выступающая в соседнем клубе. Элегантный владелец магазина решил побывать в «Пещере».

Ему шел двадцать восьмой год. За плечами была жизнь, полная разочарований, а в лучшем случае просто бледное, ничем не примечательное существование. В любви ему не везло, и вскоре после визита в «Пещеру» неудачей закончился один из его редких романов: внезапно вспыхнувшее чувство к продавщице его магазина так же внезапно и угасло. Хотя в доверительных беседах с друзьями Брайан говорил, что обречен навсегда остаться бизнесменом, он не переставал искать выхода для творческих способностей, понимая, что при нынешней жизни не полностью реализует имевшийся у него потенциал. Брайан отнюдь не был чванливым ничтожеством, как думали многие. Его тянуло к разнообразным аспектам жизни. Мрачный погребок заворожил его, так же как четыре фигуры в кожаных куртках, прыгавшие по сцене. Позднее, рассказывая об этой знаменитой встрече своему другу Нату Вайсу, он подробно объяснил ему, что чувствовал в тот день.

«Брайан любил такие грязные, гнусные местечки, - говорит Вайс. - Я водил его в "Peppermint Lounge", что на 45-й улице, неподалеку от моего оффиса, и он всегда испытывал восторг от этого кабаре. Он обожал подобные местечки. Именно поэтому его очаровала «Пещера» и битлы».

Очаровали Брайана битлы или нет, только он решил их немного «подчистить». Он потребовал, чтобы они бросили привычку курить, сквернословить и поедать бутерброды на сцене. Он также настоял, чтобы они выступали в костюмах и вообще были опрятны. Джон Леннон критикует Брайана за то, что (говорил Леннон) «он напялил на нас костюмы». Подобные опрометчивые заявления только показывают нежелание Леннона понять некоторые причины всеобщего признания, которого удостоились Битлз. Сократив продолжительность выступлений, Брайан посоветовал битлам исполнять только свой лучший репертуар, вместо того чтобы каждый раз представлять новую партию песен. Благодаря его усилиям они стали получать приглашения играть сначала в больших танцзалах, потом в кинотеатрах и, наконец, в концертных залах. Он же пробил им, правда, далеко не сразу, контракт с фирмой звукозаписи «И-Эм-Ай». Как он сказал одному американскому репортеру вскоре после начала битломании в Штатах, «приходилось делать все самому, приходилось потеть, приходилось кричать повсюду об одной группе, хотя музыкальные группы тогда вообще были не в моде. Но я все равно кричал».

Заключив контракт с битлами, Эпстайн с самого начала потребовал от других бизнесменов уважать группу. Хотя в местных танцзалах они зарабатывали не более 15 фунтов за вечер, он относился к ним так, как относятся к «звездам», получающим до ста тысяч. Владельцы местных клубов и танцзалов должны относиться к битлам, как и он сам, иначе группы им не видать, - так он ставил вопрос. Эпстайн безоговорочно верил в своих протеже. В тот день, когда ребята поставили подписи под его контрактом, Брайан сказал своим родителям: «Я убежден, что они станут известнейшими артистами. Их будут почитать во всем мире».

«Брайан любил повторять, что если окружить людей успехом или хотя бы дать им почувствовать, что они уже на пути к нему, то дальше все пойдет легко, потому что будет расти вера в свои силы, а это уже само по себе залог дальнейшего успеха», - говорит Венди Моджер, бывшая ассистентка Брайана.

В джунгли поп-мира Брайан Эпстайн вступил талантливым бизнесменом из провинциального города. Он не обладал способностью царя Мидаса превращать в золото все, к чему прикасался, но этот «недостаток» компенсировался другими, более фундаментальными человеческими качествами. «Ведя дела Битлз, он приобрел большой опыт», - говорит Тони Барроу, бывший пресс-агент компании Эпстайна «НИМС Энтерпрайсиз».

Барроу приводит такой пример. Звонят боссы телевидения и предлагают Брайану шоу с участием Битлз. Он не знает, что ответить - то ли «да», то ли «нет». И тогда он беспечно роняет: «Я позвоню вам завтра», - потому что ему нужно время, чтобы посоветоваться с деловыми консультантами, а люди с телевидения по-своему понимают такой уклончивый ответ и решают, что мало предложили. И вот на слудующее утро, когда Брайан им позвонил, ему на стол кладут депешу: «ТВ удвоило сумму гонорара».

Брайан не знал всех тонкостей шоу-бизнеса, но это с лихвой окупалось его колоссальной энергией. Бывало, что прилетев в Лондон в шесть утра, после 11-часового перелета из Лос-Анджелеса, он прямиком отправлялся в свой оффис, потому что у него не было жены и детей, которые с нетерпением ждали бы его возвращения. Он часто звонил Барроу в такие неурочные часы. Он уделял уйму времени счастливым бит-группам, которых нашел в ливерпульских клубах и которым покровительствовал. Они заменяли ему семью, и эта семья постоянно росла. Пока Битлз и его другие группы не играли, он организовывал их следующее выступление. Познакомившись с Брайаном, менеджер Пресли Том Паркер, южанин с серьезным «булыжным» взглядом, был удивлен, как может Брайан справляться со всеми этими заботами. «У меня один Элвис, и он отнимает у меня все мое время. Как вы успевате?» - спрашивал Паркер. Но Эпстайн лишь отмахивался от вопроса и гордо улыбался.

Как быстро восходящая звезда поп-бизнеса Англии, менеджер Битлз, естественно, вызывал зависть лондонских столпов музыкального мира. Многие из них ненавидели Брайана, но были вынуждены признать его способности. Они понимали, что он не из тех болтунов-провинциалов, которые, приезжая в большой город, напускают на себя важность и гордо расхаживают с сигарами в зубах. Природная грация и элегантность позволяли ему свободно вращаться среди сливок лондонского шоу-бизнеса. Но британский капитал не был пределом его широких планов. Он весь сиял, когда самая успешная из его групп с блеском выступала на «Ройял Вэрайети Шоу» 1963 года, но задолго до этого он приготовил для них еще более амбициозный план. Он отправился в Америку охотиться за американскими импрессарио и людьми из компаний звукозаписи, но всюду встречал холодный прием. В конце концов, ничего выдающегося в области поп-музыки Англия никогда не давала. Неужели этот щеголевато одетый «лайми» думает долго протянуть со своими битлами? Но Эпстайн был тверд. Он знал, что его товар прекрасно подходит для американского рынка; нужно только, чтобы о нем знали. Эстайну пришлось долго воевать с Эдом Салливаном, прежде чем тот согласился сделать Битлз центральым номером своей ТВ-программы. Затем уверенный в успехе Брайан возвратился в Англию.В январе 1964 года его умение показывать товар лицом стало известно всем.

Потрясающий успех «лохматой четверки» в Соединенных Штатах привел к тому, что окружение Битлз стало разрастаться словно снежный ком; то же самое происходило и со штатом служащих компании Брайана «НИМС». Хотя Эпстайн больше всего ценил в людях их деловые качества, он любил окружать себя сотрудниками, которые были не только компетентными, но и забавными людьми. Ео антураж включал целый контингент интересных личностей. Среди них был Дерек Тэйлор, ставший личным помощником Брайана вскоре после первого американского турне Битлз. Их деловые отношения никогда не были ровными, а прервались и вовсе драматически. Однажды Тэйлор воспользовался лимузином своего босса, чтобы прокатить свою подружку (кажется, в англоязычном мире это называется "joy-ride"), оставив Брайана у подъезда одного манхэттенского театра без всяких траспортных средств. Последовала бурная сцена, после чего Тэйлор уехал в Лос-Анджелес, где вскоре стал рекламным агентом ансамбля "Birds". Потом он был одним из устроителей поп-фестиваля в Монтеррее. Оффис на берегу Калифорнийского залива, английское высокомерие и открытое презрение к «пластиковому городу» сделали из него нечто вроде легенды, но благодаря природному красноречию и внешности Дэвида Найвена он пользовался большим спросом как пресс-агент. Он и сейчас работает в этом качестве на фирму «Братья Уорнер» в Лондоне. Там он чинно восседает в своем кабинете в рубахе с клиновидным воротом, расклешенных брюках и ярко-красных носках, а рядом с ним сидит секретарша, миловидная блондинка, и смотрит на него влюбленными глазами.

Скандал из-за лимузина не прервал его связей с большим боссом. Вскоре они снова стали добрыми друзьями, и Тэйлор до сих пор сохраняет теплые чувства к менеджеру Битлз.

«Брайан был страшным диктатором, и если что-то было не в порядке, он мог быть настоящей сволочью, - говорит Тэйлор с высоты своего немалого опыта. - В то же время он иногда бывал очень щедрым. Перед нашей ссорой я написал по заказу Брайана его автобиографию «Шумный погребок». За это он предложил мне тысячу фунтов наличными и два с половиной процента отчислений от каждого проданного экземпляра. Позднее, когда мы встретились в Лос-Анджелесе, он сказал: «Кажется, я нажег тебя с этой книгой», - вытащил из кармана чековую книжку и выписал мне чек еще на тысячу фунтов.

Эппи был безукоризненным менеджером. Всецело преданный битлам, он отдал им свою жизнь. Он был очень умен, обладал инстинктом бизнес-менеджера, и хотя я был старше него на несколько лет, но признавал зрелость и профессионализм его суждений. Он понимал битлов на все сто процентов; благодаря ему они получили возможность расцвести как Битлз. Он почистил их, сделав форму, как военным, прогладил складки и научил кланяться.

Его отношение к ним было глубоко личностным. Они, бывало, посмеивались над ним, грубили - ведь он был старше. Под конец ему стало очень тяжело играть эту «родительскую» роль, хотя у него имелись компетентные помощники. Усилия, которые от него потребовались, буквально иссушили его жизненные соки. Он не был настоящим «международным плейбоем», как думали некоторые. Конечно, ему нравилось культивировать образ «джет-сеттера», но я-то знал его лучше, чем кто-либо».

Эпстайн был одиноким человеком, постоянно нуждавшимся в обществе друзей. До Дерека Тэйлора таким другом-утешителем был Брайан Соммервил. Позднее Эпстайн привлек в свою организацию друзей из Ливерпуля - Джеффри Эллиса и Питера Брайна. После ухода Тэйлора личным ассистентом Эпстайна стала Венди Моджер - стройная блондинка с той степенью изысканности, которая как раз и устраивала Брайана. Она имела дружеские связи с итальянскими кинорежиссерами Феллини, Висконти и Дзефирелли. Это произвело на Брайана большое впечатление, и ему захотелось познакомиться со всеми этими людьми.

«Он заманил меня в свое сумасшедшее заведение, - рассказывает Венди. - Я познакомилась с ним в Нью-Йорке, где работала на фирме грамзаписи. Когда я пришла в отель «Плаза» и зашла в номер Брайана, он сидел за столом с гордым выражением на лице. «А-а, входите, моя дорогая, - сказал он. - Не хотите ли чаю?»

«В то время поп-музыка была для Брайана всем. Он говорил, что его представление о рае - десять хитов подряд в списке бестселлеров. Он был очень близок ко всем битлам и нежно любил их. Ему доставляло огромное удовольствие показывать им старые кинокадры о них самих. Особенно его веселил кадр, где Ринго говорит, что если он станет по-настоящему знаменит, то откроет целую сеть парикмахерских».

«Мне запомнился один забавный эпизод, связанный с Брайаном. Мы все находились тогда в Нассау, на Багамах, где снимался фильм «Хелп!». Нассау нам опротивел, и мы с Брайаном решили слетать на уик-энд в Нью-Йорк. Ребята отсутствовали - у них были свом планы. Нас что-то задержало, и мы прибыли в аэропорт поздно. Люди из компании «Пан-Америкэн» отказались помочь нам, когда взвешивался наш багаж. Брайан был взбешен. Когда мы сели в самолет, он тут же сочинил гневное письмо, где говорилось: «Битлз и Брайан Эпстайн впредь никогда не будут летать на самолетах «Пан-Америкэн». Он вручил это письмо стюарду перед самым взлетом. Когда мы прилетели в аэропорт имени Кеннеди, нас окружили человек двадцать представителей «Пан-Америкэн»; они стали извиняться и заискивать перед нами. Брайан взял угрозу назад, добавив: «Надеюсь, обратный путь пройдет без неприятностей».

Но в воскресенье утром он не захотел рано встать. Самолет вылетал в 10.00. Было ясно, что мы опоздаем. А он нарочно тянул время. Когда мы наконец приехали в аэропорт, бедняги из «Пан-Америкэн» стали из кожи вон лезть, чтобы угодить нам: они помогали подняться по трапу, зарезервировали для нас переднее место в первом классе и даже занесли в салон наш багаж. Самолет стал выруливать на взлетную полосу; Брайан поудобнее уселся в кресле, взглянул на часы фирмы «Жак Картье» и громко произнес: «Х-мм... Я смотрю, мы взлетаем с опозданием на семь минут». Я покатилась со смеху. Ну как было не любить его! Это был такой высокомерный тип, но какой клевый (cool).

С ним очень трудно работать. Свою первую ошибку я сделала, когда дала подписать битлам какую-то незначительную деталь контракта с представителями одной американской радиостанции. Брайан в это время отсутствовал, поэтому я собрала ребят, и они подписали. Когда вернулся Брайан, я все ему рассказала. Он стал белее полотна. «Они же никогда ничего не подписывали!» - воскликнул он, потрясенный. Он всегда страшно за них беспокоился, оберегая от неприятностей: мне кажется, они не понимали, как много он для них делает. Я помню одну фразу Пола о Брайане. Она запомнилась мне потому, что в ней упоминался Ален Клейн, которого Пол сейчас, разумеется, ненавидит. Брайан ездил в Америку, чтобы охладить страсти, кипевшие там из-за высказывания Леннона: «Битлз популярнее Христа». Очевидно, Пол не одобряет того, что делал тогда Брайан, потому что после его возвращения сказал: «Если бы на месте Брайана был Ален Клейн, он просто снялся бы на фото с пастором Билли Грэмом, чтобы все видели, как он пожимает ему руку».

Это ироничное замечание Пола Маккартни несправедливо, если не сказать больше. Брайан в то время был болен и отдыхал в Уэльсе.»
Брайан был всегда безукоризненно одет, жил роскошно, любил окружать себя самыми лучшими вещами, но все это не приносило ему желанного спокойствия. Хотя теперь он чаще, чем когда-либо раньше, появлялся в обществе, большую часть времени он все равно посвящал работе. Однако энергия его заметно шла на убыль. «Скандал из-за Иисуса» произошел летом 1966 года. В этот период на здоровье Брайана начали сказываться эффекты длительного и интенсивного употребления наркотиков. Несмотря на это, он продолжал опекать Битлз, яростно сопротивляясь, по возможности заботился о каждой детали их карьеры так же, как делал раньше.

Венди Моджер вспоминает произошедшую с ним перемену как внезапную и трагическую. Она рассказывает об эпизоде, который произошел однажды вечером, когда она была с Брайаном в каком-то лондонском баре:

«Мы сидели за стойкой. Я протянула ладонь, чтобы взять горсть орешков, как вдруг он схватил меня за руку и сказал: «Стой! Что ты делаешь?» «Ем орехи», - ответила я. Смутившись, он отпустил мою руку. «А-а, - сказал он, - я думал, это таблетки».

Источник: