Этот человек изменил мир.

Джон Леннон родился 9 октября 1940 года. На днях ему исполнилось бы 65. Стал бы ехидным ливерпульским стариком – язык у него всегда был ядовитый. Получил бы свой бесплатный пенсионерский проездной на автобус.

Такой вариант судьбы мог случиться, если бы не особенный воздух пятидесятых, а потом шестидесятых. Он почему-то сгустился именно в ничем не выдающемся Ливерпуле, над головами этих талантливых ребят из рабочего класса, и заставил их уловить новые вибрации времени. Простые слова и мелодии битлов пошли прямиком к людским сердцам.

Прекрасная легенда «Битлз» покорила мир до такой степени, что после нее ничего подобного уже не случалось в поп-музыке.

И в этой легенде особо выделяется голос Джона Леннона. Три года назад он оказался единственным музыкантом, занявшим место в десятке великих британцев, названных аудиторией Би-би-си. Он занял место рядом с Дарвином, Шекспиром и Черчиллем. Этих людей объединяет одно – они изменили мир.

Однако диссонансом звучит недавнее исследование OMM, The Observer's Music Мagazine: 56% опрошенных – среди одержимой музыкой молодежи от 16 до 24 лет – не смогли вспомнить имя изображенного на фотографии человека. Им показывали портрет Джона Леннона...

Но нет, не может быть, что легенде «Битлз» приходит конец: это просто молодежь какая-то неправильная отвечала на вопрос.

Материально обеспеченный бунтарь

Среди битлов он считался самым смышленым и самым злым. Людям, у которых было благополучное детство, не понять обиду отвергнутого ребенка. Джона навсегда ранило пренебрежение родителей, особенно матери, которая подбросила его на воспитание к своей сестре. Сначала он отыгрывался на более слабых, особенно на калеках, но потом перелил желчь в циничный сухой юмор и волшебную игру слов, многие из которых стали песнями.

Из него получилась скандальная поп-звезда. Он одним из первых освоил стиль, который можно назвать гневом аутсайдера и который считается отличительным знаком рок-музыки. Эхо этого стиля слышно и у Кобейна, и у Галлахера.

Именно этот гнев аутсайдеров поднял волну, которая избавила Британию от остатков золотой викторианской эпохи. Историки искусства всерьез говорят о том, что Битлы повлияли не только на поп-музыку, они повлияли на все.

Леннон также был первой рок-звездой, которой пришлось балансировать между бунтарскими песнями о несправедливости и собственным богатством. Человек, призывавший вообразить мир без собственности, являлся миллионером. Возможно, он сам чувствовал абсурдность своих призывов.

Ранние съемки показывают, что он больше остальных кривлялся перед камерой и обезьянничал в перерывах между песнями. Как будто предупреждал аудиторию – не принимать его слова буквально.

На концерте 1963 года он предложил богачам не аплодировать, а просто потрясти драгоценностями. И в том же году носился по британской столице на «Ягуаре» с открытым верхом и кричал: «Я король Лондона!»

Он тогда хвалился перед журналистами, что за неделю Битлы зарабатывают 2 тысячи фунтов, бешеные деньги. Журналисты не знали, что его секретная семья – жена и сын – ютятся в каморке, недельная рента которой обходится в пять фунтов. Но в один прекрасный день они подкараулили Синтию, которая вышла за покупками, толкая перед собой коляску с шестимесячным Джулианом, – и растиражировали ее фотографии.

После этого Джон перевез семью в более приличные апартаменты в Кенсингтоне, но внутренняя семейная жизнь мало изменилась. Синтия сидела с ребенком, не имея представления, чем занят ее знаменитый муж. А он не только записывал песни и ездил с группой, но и изменял ей с кем попало, «совокупляясь до потери пульса», как заметил наблюдатель из его окружения.

Мальчики из «Битлз» придумали правило – никогда не спать с одной женщиной дважды, как бы хороша она ни была. Несложно было следовать правилу – сотни претенденток ждали своей очереди.

Во время австралийского турне мимолетной партнершей Джона оказалась китаянка, Леди Дракон, как он ее прозвал. С нее началась его одержимость восточными женщинами.

Секс с фанатками скоро надоел Леннону. Разделив женщин на две категории – дешевок и тех крепких орешков, кто требовал уважения, – он начал мечтать о романтической любви.

Многочисленные перелеты, концерты, ночные оргии, а к ним в придачу – постоянная озлобленность и подозрительность в конце концов сказались на Ленноне. Он засел в Кенвуде, в своем новом огромном доме, страдая от скуки и депрессии. Иногда выходил погонять на машине, и ему это нравилось, но у него были только ученические водительские права. Он давил на акселератор и крутил руль, хотя так и не научился переключать передачи. Поэтому коробку передач приходилось менять после одного-единственного выезда.

Жену свою он мог игнорировать не часами – днями. Синтия никогда не восставала, и он безнаказанно орал на нее: «Заткнись!»

От развода Леннона удерживала его детская зависимость от женщины, он боялся остаться один. Он мог только перескочить из одних объятий в другие.

Именно в это время он увлекся ЛСД. Говорят, сильнейший наркотик изменил его. Он вспоминал о своем первом принятии ЛСД как о невероятном опыте с великими видениями, хотя никогда не рассказал, что же такое ему привиделось. Даже перед смертью он продолжал говорить об ЛСД как о пути к самопознанию.

Йоко

Встретив Йоко Оно в «Индике», модной галерее, где собиралась самая революционная лондонская богема, Леннон не проявил интереса, хотя японка буквально повисла на нем. Художница-авангардистка, которую Энди Уорхол как-то назвал копиисткой, имела амбициозные планы.

С этого дня – при моральной поддержке своего тогдашнего мужа – она начала преследовать Леннона. Часами торчала около битловской студии на Эбби-роад, однажды втиснулась в машину между Синтией и Джоном. Они разрешили ей войти в их дом, чтобы вызвать такси. Йоко «посеяла» во время звонка свое кольцо, создав повод для нового контакта. Потом пошли записки с просьбой помочь деньгами ее проектам и угрозами: «Я убью себя!»

У большинства мужчин подобная женская настойчивость вызывает отвращение, но Джона странная азиатка заинтересовала. И Синтия впервые забеспокоилась.

Удивительно: за все годы измен Леннон ни в кого не влюблялся. Последний раз с ним это случилось в художественном колледже, когда он воспылал страстью к Синтии.

Поговаривали, что его чувства долго были сфокусированы на Брайане Эпштейне, менеджере «Битлз», гомосексуалисте. Мир лондонских геев был переполнен слухами о связи этих двоих. Джон сам признался годами позже, что любил Брайана больше, чем женщину.

Новой личности, которая могла бы покорить его, требовался мужской характер.

Агрессивная Йоко, женщина любимого им восточного типа, была к тому же художницей-авангардисткой, а он видел себя лидером авангардного рока. «Я понял, что она знала то же, что и я, а может – более того. И все это – в женской голове. Она просто сбила меня с ног», – вспоминал он их духовное сближение.

Отношения не были идиллией с самого начала: он не собирался прощаться со своей манерой североанглийского мачо, а она не уступала ему. Он привык к тому, что в споре мог справиться с любой женщиной, а тут эта маленькая упрямая японка. Он бил ее, таскал за длинные черные волосы – она стояла на своем. Пришлось зауважать ее. «Кто эта отрава-карлица?» – спросила воспитавшая Джона тетка Мими. Одна властная женщина сразу разглядела другую.

Вскоре Йоко начала играть главную роль в мире фантазий Леннона.

Она воплотила его самую главную мечту – о матери, друге и любовнице. Все в одном лице. Так летом 1967 года начались перемены в поведении Джона Леннона.

Он по-прежнему употреблял ЛСД, совершив к тому времени «тысячи путешествий», по его собственному признанию. Но стал мягче, написал песню «All you need is love». Даже его «Роллс-Ройс» расцвел цветами.

Синтия была потрясена: вместо прежнего сонного затворника рядом с ней оказался полный жизни, энергичный муж, наполнивший дом гостями. К сожалению, для нее рядом с этим новым Джоном не было места.

Разрушение семьи было ускорено странной смертью Эпштейна. Джон снова остался один, без защитника и хранителя, – как и после смерти пренебрегавшей им матери. Йоко показалась ответом на все вопросы. Он всегда считал ее сильной и мудрой подругой, но теперь ему требовалась полная приверженность. Вскоре она ушла от мужа.

Последней совместной поездкой Джона и Синтии стала индийская, к духовному наставнику «Битлз», Махариши. Она закончилась разочарованием – целомудренный гуру оказался развратником, и ученики почувствовали себя одураченными. Джон отыгрался в самолете на жене – рассказал ей обо всех своих изменах, уделив особое внимание связям с общими знакомыми. Дома он наркотиками и выпивкой довел себя до помрачения сознания и на полном серьезе решил, что он – Иисус Христос.

Потом, немного придя в себя, принял решение: ему не нужны ни «Битлз», ни деньги, ни все остальное материальное. Ему нужна одна Йоко, и он готов жить с ней хоть в палатке. Йоко с вещами не замедлила появиться. Правда, пара поселилась не в палатке, а в семейном доме Леннонов. В замутненном наркотиками сознании Джона женитьба на Йоко была уже состоявшимся событием.

Проблема была в том, что об этом не знала его жена, которую он отправил отдохнуть в Грецию. Она понимала, что их брак испытывает серьезные трудности, но о разводе разговора никогда не было.

Сцена возвращения Синтии хорошо известна – две женщины молча смотрели друг на друга, одна с триумфом, другая потрясенно. Затем была некрасивая история: когда начался бракоразводный процесс и подключились адвокаты, Леннон пытался ради спасения собственного имиджа объявить причиной развода неверность жены. И послушная Синтия согласилась. Но тут вдруг выяснилось, что Йоко беременна, обвинение пришлось убрать.

Первое время с Йоко было счастливейшим в его жизни, они жили на шампанском, икре и наркотиках, занимались любовью и таяли друг в друге, уверенные, что они – одно существо.

Но, обретя рай романтической любви, к которому он так стремился и о котором пел, Леннон начал переживать одно крушение за другим.

Публика разглядела в нем наркомана и плохого семьянина и разочарованно отвернулась, не было больше мира в отношениях с остальными Битлами и звукозаписывающей компанией. И самое печальное – у Йоко случился выкидыш.

Через несколько лет, в 1975 году, у них все же родился ребенок. Шон Оно Таро был зачат в любви, во время бурного примирения после длительного разрыва. Мальчик до четырех лет носил подгузники и сосал соску – мать считала, что надо относиться к нему, как ко взрослому, – с уважением. (Зато со взрослыми людьми она обращалась, как с глупыми детьми.) Леннон тоже баловал Шона, чего нельзя сказать о забытом первом сыне – Джулиане, которого он считал плодом пьяной субботней ночи.

Иногда его мучило чувство вины. Но редкие контакты с Джулианом прерывались на горькой ноте – то Леннон обвинил мальчика в разных грехах и даже меркантильности, то ревнивая Йоко устроила спектакль с попыткой самоубийства.

Imagine

Йоко приобщила мужа к миру политического искусства. Радикализм пары вызвал смешанную реакцию. Много насмешливых слов было сказано об их знаменитом недельном лежании в постели «ради мира на земле». Но созданная ими песня «Imagine» сегодня приравнивается к гимну гуманизму. Эта любимая песня Леннона и прилагаемый к ней протовидеоклип сыграли главную роль в канонизации битла.

В белоснежной студии с гигантским белым ковром и белыми шахматами Джон играет на подаренном Йоко белом кабинетном рояле. Потом выяснится, что рояль звучит нехорошо, и партию перепишут на другом инструменте. Но это за кадром.

А в кадре волны белого света множатся – жена Леннона, тоже вся в белом, скользит от окна к окну, открывая ставни и впуская солнечные лучи в комнату.

Песня стала результатом совместного творчества Джона и Йоко. Идея пришла из ее книги 1964 года «Грейпфрут», со строчками: «Представьте – облака падают каплями. Выройте яму в саду – соберите их туда».

Позже Леннон отрицал участие Йоко Оно в создании текста «Imagine». Он говорил, что все началось с его увлечения психотерапевтической методикой «положительных образов». Этой методики он придерживался и позже – до конца жизни верил в силу мантр.

Музыканты, участвовавшие в работе, вспоминали, что запись и съемки «Imagine» были на удивление свободны от наркотиков. Леннон не матерился на технический персонал. Запись шла без накладок, переделок почти не потребовалось – все было готово за неделю. И все знали, что происходит нечто особенное – с момента, когда впервые услышали песню.

Светлый образ пары из «Imagine» говорит о чистых влюбленных сердцах, мечтающих о совершенном мире. Но реальность оказалась иной. Белоснежная студия была вскоре заброшена – ради переезда в Нью-Йорк, а Джон и Йоко расстались.

Через 18 месяцев он вернулся к жене, потому что только с ней чувствовал себя защищенным и свободным от ответственности. Казалось, они были теперь больше преданы друг другу, чем своим карьерам провокаторов в искусстве.

С Йоко он мог оставаться непотревоженным затворником, и три года, почти до дня смерти, Леннон жил странной жизнью.

Как и во времена первого брака, он впал в прострацию и полностью самоизолировался. Больше всего времени проводил перед двумя телевизорами и стереосистемой, а также с наркотиками. Час или два уделялись общению с семьей, но остальное время он сидел в своей комнате, в компании трех персидских кошек.

В 39 лет его целью стало вернуть обратно тело девятнадцатилетнего. Он изводил себя диетами и раньше, с 1965 года, после того как один журналист назвал его «толстеньким битлом», – но теперь дошел до крайностей. Результатом была страшная худоба. Его фирменный нос теперь больше походил на клюв. Домашние видели это изможденное тело с тонкими руками и ногами-палочками ежедневно. Леннон с невозмутимостью патриция ходил по дому нагишом, в одних шлепанцах, принимая в таком виде и редких посетителей.

Он часто сидел с ручкой и бумагой, но это были не новые творческие идеи, а список бытовых поручений вроде починки телевизора и покупки новой книги. Отшельнику требовались услуги других людей. Он добавлял к свои приказам ядовитые комментарии, недовольный выполнением предыдущих заданий. И еще регулярно оставлял патетические записки для Йоко, считая, что она его игнорирует. Записки эти завершала автокарикатура: длинный нос и стеклышки очков.

Жена в самом деле мало общалась с ним – проводила по 20 часов в своем офисе. Теперь она стала добытчиком денег...

В жизни Джона такие коматозные периоды чередовались с активностью и творческим подъемом. Его первый биограф Хантер Дэвис еще в 1968 году написал, что Леннон однажды установил личный трехдневный рекорд абсолютного молчания и ничегонеделания.

Была ли причина в наркотиках? Или просто он создал и перечувствовал столько, что хватило бы на несколько жизней, и поэтому прятался в себя, чтобы набраться новой ярости? Незадолго до гибели он начал выходить из полудремы: появились наброски новых песен, и в день смерти он ездил с Йоко в студию.

О последних его днях говорят, что Леннон очень интересовался: каково это – принять в себя пулю? Он даже пытал одного знакомого, выжившего после ранения в случайной перестрелке. Еще, говорят, он сказал своему продюсеру, что прожил отпущенное ему время. Он уже строил предположения, что станет с его славой после смерти – наверняка она окажется больше, чем у Элвиса.

«Дешевые сенсации» – против канонов

Подготовка в празднованию 65-летия была плодотворной, и во главе ее стояла, конечно же, вдова Леннона. Своим чередом были выпущены фильмы, публикации, даже бродвейский мюзикл. Их создатели получали поддержку и одобрение Йоко только в том случае, если не собирали в очередной раз «заезженные» и «дешевые» сенсации о личной жизни битла. Железная японка крепко стоит на страже своих интересов и не позволяет никому отступать от канонизированного образа пацифиста и политического активиста.

Но выходят новые независимые воспоминания. Такие, как свежая книга Альберта Голдмана «Жизни Джона Леннона». Называйте их сплетнями, чем угодно – они восстанавливают портрет человека, а не икону. Неподретушированный битл гораздо интереснее.

Хотя он был героем для многих, нормальный героизм не просматривается в его сорокалетней жизни. Величайшая поп-звезда оказалась и самой уязвимой, неровно мерцающей. Не стоит забывать: это был человек, спевший не только «Imagine», но и «Help». Леннон тайно и явно боролся с внутренними демонами. Возможно, ранимость и откровенность и были его сильной стороной. Обнажить душу, упасть – это требует мужества.