Выдающийся русский
философ А.Ф.Лосев, подводя итоги своей удивительной книги "Диалектика
мифа”, написал: Миф есть в словах данная чудесная личностная
история”. И еще: чтобы понять <...>, надо стать на точку зрения
самой мифологии – "вообразить, что мир, в котором мы живем и
существуем, есть мир мифический, что вообще на свете есть только
мифы...”
Чудесная история Джона
Леннона началась когда-то, много лет назад, на берегу Атлантического
океана. "В Ливерпуле, когда ты стоишь на берегу моря, тебе почему-то
кажется, что следующая остановка непременно Америка, – признался
однажды Джон. Да, я протирал штаны в Ливерпуле, а мечтал об Америке”.
Америка стала мифом Джона Леннона, землей обетованной, где только
и была настоящая, непровинциальная, сверкающая жизнь и где тени таких
кумиров, как Мэрилин Монро или Элвис Пресли, занимали полнеба.
Много позже, когда "Битлз” совершали свое первое турне по Америке,
и Джона спросили, что он думает об американцах, тот, вспомнив вероятно,
свою полудетскую сентиментальность, ответил вызывающе и грубо:
"Размазанное второсортное дерьмо”.
А потом он развелся, женился, перебрался в Америку и был застрелен
маньяком-американцем на ступеньках своего собственного дома в
Нью-Йорке. А звезда американского шоу-бизнеса Майкл Джексон скупил
авторские права почти на все песни "Битлз”. И миф об Америке умер.
Итак, это заметки о мифическом (но реальном, как реален миф) Джоне
Ленноне. Миф Леннона, как и положено мифу, возникнув однажды, движется
по миру, обрастает новыми деталями и когда-нибудь... и когда-нибудь,
наверное, умрет. Ибо миф нельзя посадить в горшок и поливать, как
цветок. Жаль и еще раз жаль. Автору очень хотелось бы внести свою, хотя
бы малую лепту в российскую мифологию Джона Леннона.
Миф Джона возник вместе с "Битлз” и жив до сих пор. Мифа Пола
Маккартни не будет никогда. Хотя бы потому, что Пол никогда не сумел бы
вообразить мир, в котором "только и существуют мифы...”
А личностная
история Маккартни никак не чудесна: талантливый мальчик трудился,
сочинял и пел песни, стал богатым, женился на богатой, стал еще богаче,
кормил свою собачку чем-то вегетерианским ("фальшивый заяц”?) и гуманно
выпускал в океан (но уже с американской стороны) устриц, купленных в
самом фешенебельном ресторане Нью-Йорка. Впрочем, Маккартни написал
"Yesterday”, и даже если бы он не сделал в жизни ничего другого, он
остался бы истории музыки.
Но ведь мифология – не история. И до сих пор совсем не ясно, кто и
почему занимает место в Пещере Мифов, а кто – в скучной книженции под
названием "История того-сего-пятого-десятого”.
Миф Джона – это миф Человека-Не-Как-Все. Который мог вообразить то, чего не могут вообразить все. Хотя каждый может понять и принять то, что вообразил себе он.
Ринго – тот был просто славный малый, стучащий на своих барабанах, Человек-Как-Все-Прочие, за это его и любили.
Джордж был Человек-Сам-По-Себе, в себе и для себя.
А Пол – Пол был в драматической и немного курьезной ситуации: по
характеру, темпераменту, воспитанию он был – потенциально – образцовым
британским обывателем и семьянином. A good boy. Но, обретаясь рядом с
Джоном, обреченный на музыкальное и человеческое соперничество с ним,
он не имел права быть, как все. И он, бедняга, наступал на горло
собственной песне, (хотя, конечно, не в студии).
Действительно, каково
ему, ему было ходить по Лондону с сиденьем от унитаза на шее? Только он знает, чего ему это стоило.
Собственно, "быть-не-как-все” стремились все звезды бита, потом
звезды рока, потом звезды того, что было потом... то металла, то ли
"heart-and-baby”. И это у них в большей или меньшей степени получалось
(или не получалось). Но у Джона быть-не-как-все получалось как-то само
собой, без усилий, и получалось иначе, чем у всех прочих. Наверное,
потому, что они хотели казаться, а он был. Возможно, естественное
существование за границей любого штампа давалось ему так естественно
потому, что он, как и покойный Джим Моррисон, видел мир одновременно
изнутри и снаружи.
Вот Джон сочиняет песню: "Король Мэриголда варит на кухне завтрак для своей королевы”.
А вот уже Джон на кухне своего нью-йоркского дома варит кашку для
маленького Шона, а внизу, в блистающем офисе, сидит супруга, Йоко, как
бы взятая напрокат из русских сказок злая жена, и решает, кого
соединить с мистером Ленноном, а кому – от ворот поворот. Чудесная
личностная история, или, как заметил, один остряк, второй
Пёрл-Харбор...
Любопытно, но даже эта кашка каким-то образом работает на миф
Джона Леннона.
В то время как история о внебрачном ребенке, прижитым
тихоней Полом Маккартни в начале 60-х годов в Германии, может быть,
единственный небанальный эпизод его биографии, все равно оставляет Пола
заурядным британским обывателем. Потому что за сохранение тайны
отцовства матери было заплачено... да какие-то крохи... Хотя Пол
написал "Yesterday”, и одно это... Впрочем, я повторяюсь.
А Леннон, скорее всего, послал бы куда подальше всех германских
претенденток на его драгоценную свободу и не менее драгоценную
репутацию, потом хорошенько надрался бы (к чему имел склонность почти
российскую) и утром вряд ли вспомнил бы, как звали ту настырную
фройляйн, которая накануне у него, кажется, чего-то требовала...
А Ринго, голубиная душа, удочерил бы девочку, причем ребенок оказался бы не его.
А Джордж, не выходя из состояния крайней внутренней
сосредоточенности, женился бы, потому, не покидая этого медитативного
состояния, развелся и, чего доброго, выдал бы свою германскую пассию за
кого-нибудь из друзей, да хоть за Эрика Клептона.
Клаус Менерт, человек, который, как никто, наверное, на Западе,
пытался узнать и понять Россию, как-то заметил: "То, что в Америке –
понедельник, в Европе – вторник, а России – воскресенье”.
Сегодня в России воскресенье, и миф Дожна Леннона стал едва ли не русским мифом. Мы дожили до этого дня, и это стало нашим.
А в Англии – там какие-то другие и другие мифы. "Спайс Гёлз”,
закадривающие знаменитых футболистов и все такое. И вся музыка
распалась на кучу красивых и по-о-трясающе сделанных видеоклипов. Мне
не интересно, что там у них сейчас. И какого-то лохматого с гитарой,
уже заталкивают в музей восковых фигур мадам Тюссо – а как бишь его
зовут? И где я видел это лицо? Не в палате же лордов?
Скорее я видел его вчера, в час пик, в троллейбусе, он ехал без билета и тянул пивко из жестяной баночки...
О наших кумирах, например, о Высоцком, мы с каждым днем знаем все
больше, и это излишнее знание разрушает, разъедает миф; то, что
касалось чудесным, становится, прозрачным и обыденным.
Ведь миф – это то, что по ту сторону океана, где, возможно, Америка, а возможно, Индия...
Я лелею миф Джона Леннона, и готов забыть, что он, как это
говорится в стране джентльменов, не был примером для подражания, любил
закладывать за галстук, порой был зол и нетерпим и что некоторые особы
из числа подружек великих рок-музыкантов боялись его панически... Пусть
уж он останется Иванушкой-дурачком из русской сказки, ухватившим перо
Жар-птицы и написавшим "Strawberry Fields Forever”, "Imagine” и все
такое прочее...
Впрочем, миф имеет свои пределы, за которыми начинается сюсюканье,
пародия и карикатура. Действительно, давайте чуть сместим акценты и
представим: жил некогда подросток Джон-Иван из простой рабочей семьи,
которую оставил отец, сбежавший не на Север и не к теплому Черному
морю, а в Австралию, где наблюдал живых кенгуру и работал посудомойкой
в столовой...
И вот этот Джон-Иван, потенциальный работяга, которому место в
ПТУ, а потом на судостроительной верфи в Ливерпуле, становится самым
талантливым – талантливее Кобзона, самым знаменитым, почти как Алла
Пугачева... да чуть ли не самым богатым и самым великим.
Если все это соединить, то получится уже не русско-британский миф,
а советская социальная утопия, инверсия статусов: "последние станут
первыми”, то, что было двигателем всех революций, включая
большевистскую...
Итак, Лосев был прав: все сущее есть миф... Если, конечно, не
смотреть на все сущее тяжелым взглядом социалистического реализма. Но
справедливо и другое: мифологическое пространство есть реальное
пространство нашей жизни. И, следовательно, всегда есть точка, где миф
и самая приземленная реальность пересекаются.
...В 1966 году в Лондоне проходила выставка предметов искусства
никому тогда не известной авангардистки Йоко Оно. Джон случайно забрел
в зал. Одним из образцов предметного искусства было настоящее яблоко,
лежавшее то ли на мраморной, то ли на бронзовой подставке. Джон подошел
к этому шедевру, взял яблоко, съел его... и женился на Йоко. Что это,
новая версия мифа о Парисе? Но это уже совсем другой, не русский, не
советский и даже не британский миф...
| Группа "Гости" | RSS 
