- Смелее, Джеймс Пол Маккартни! – торжественно воззвал к нему Амадеус.
– Пройдёт Вечность, другая, и Вы привыкните. Не такое уж это плохое
место…
Посмотрев на него, испуганный Макка понял, что Моцарт каким-то
образом стоит неподвижно во мраке, как будто упираясь в темень ногами.
"Это то, о чём всегда говорил Джон, - промелькнуло у него в голове, -
Если ты оказался на краю пропасти, не задумывайся, - просто прыгай..."
Преступив себя и порог, шагнул Пол навстречу и полетел, вращая
кульбиты, то ли вниз, то ли вверх, животом понимая, что напрочь пропал.
Какофония необычных, неслыханных звуков зазвенела со всех сторон, и
множество звёзд, которых тело касалось в полёте, яркими вспышками
слепили на миг глаза. Падение было стремительным, но постепенно
становилось плавным и, замедлившись, неожиданно прекратилось. Величавая
тишина оглушила и потрясла. И только едва различимый шелест,
доносившийся откуда-то сверху, ласкал человеческий слух. Пол поднял
голову, но почувствовал, что ему неудобно, - Амадеус схватил его за
ухо, а сам держался в пространстве, мелко и часто шевеля за спиной
сложенными вместе крылами… Этот ангельский шелест и раздавался в тиши
небес, мерцающих светом звёздных россыпей. Подняв руку, чтобы
ухватиться за рукав моцартовского камзола, Маккартни локтём задел
тускло сверкающую звёздочку, и она вспыхнула, издав ни на что не
похожий звук.
- Этак, Вы переполошите всю Вселенную! - весело сказал Ангел.
- Что это? – хрипло спросил его битл.
- Это небесный нотный ряд. У вас на Земле всего семь нот, а у нас их, как видите, мириады…
- А почему так?
- Даже нам, ангелам, неведом весь Замысел, - серьёзно ответили ему, - мы лишь исполняем его.
Моцарт легко взмахнул огромными крылами, и они понеслись,
обгоняя миры и время. Маккартни, ошарашено осматриваясь по сторонам,
мёртвой хваткой держался за парящего над бездной Ангела.
- А вот и Млечный путь… Узнаёте?- и Моцарт указал на светящуюся
полосу звёзд . – Здесь Вы можете сочинять земную музыку. Дерзайте,
молодой человек! Не надолго у Вас есть способность летать по нотам, как
птица. Но знайте, каждый Ваш пируэт – это музыкальная фраза.
Постарайтесь летать искренне и красиво… - И с этими словами он с силой
толкнул битла в скопление несметных светящихся точек.
Пол, действительно, ощутил ни с чем не сравнимое чувство полёта
и, преодолевая робость, попытался нащупать принцип расположения звуков
по звёздам. Касаясь их руками и ногами, меняя ритм, он быстро постигал
технику игры и, наконец, уловил здешний порядок привычных земных нот.
Удержавшись ногами на одной из звёздочек, он сыграл первую фразу
«besame mucho».
- Перейдите в другую тональность, - посоветовал ему Моцарт, зависший неподалёку.
Маккартни нерешительно перескочил на соседний сверкающий гранями
алмаз, и чтобы удержать равновесие невольно отбил на нём короткую
чечётку.
- А теперь запомните, мой юный друг, - в малых формах ключевой
фразой часто бывает вторая, а не первая, почему бы Вам после первых
притопов не перейти на тональность пониже, тогда может причудливо
поменяться вся структура мелодии... Почувствуйте вновь восторг от
полёта и попробуйте взмыть оттуда поизысканней что ли…
Пол согласно кивнул, приготовился, три раза притопнул, наугад
перескочил куда-то вниз и, изо всех сил оттолкнувшись, взлетел
элегантной свечой. Переворачиваясь вокруг своей оси, он ощутил, что
какая-то неведомая сила вытягивает его наверх и заставляет инстинктивно
хвататься пальцами за краешки несущихся навстречу светил. В
пространстве разнеслось согласованное сочетание звуков, и мелькнула
разноцветная гирлянда огней.
- Я знал, что у Вас должно получиться, - довольно сказал Моцарт,
услышав начало мелодии, - теперь сами придумайте, как возвратиться…
Словно по наитию Пол стал летать в межзвёздном пространстве,
бережно дотрагиваясь до небесных тел, которые в ответ на его
прикосновения нежно звучали и вспыхивали тёплым светом. Он порхал меж
ними, грациозно выделывая немыслимые фигуры, иногда по классической
глиссаде опускался к исходной звезде и, наконец, довёл мелодию до
логического конца. В знак одобрения Ангел громко захлопал своими
прекрасными крылами и протрубил сочинённые ноты сам.
- Отныне Вы будете творить свою музыку долго и счастливо и
умрёте с ней в один день, - торжественно объявил Маккартни растроганный
Амадеус. – Помните, что у Вас есть крылья, и Вы умеете летать…
Пол ещё весь в мелодии и полёте, возбуждённый и потрясённый, с
грустью вдруг осознал, что пришло время прощаться. Неизбежное
подступало тяжёлым молчанием. Вспомнив, чем одарил его и что поведал
крылатый посланец, он скорее из вежливости, чем из любопытства спросил:
- А как Вам здесь живётся?
- На Земле было веселей, - внезапно признался Ангел. Посмотрел
вниз на звёзды и с тоской добавил: - Здесь… - Он как бы чего-то боялся
и, помедлив, шёпотом произнёс. – Ужасно скучно…(прости меня
бестолкового).
Резко и мощно взмахнув крылами, Моцарт описал перед Полом
Маккартни величественную дугу, застыл скоротечно прекрасным мгновеньем,
и вскоре «светящийся след его слился со светом небесным».
... Если вы хоть раз любовались закатом в Южной Калифорнии, то
наверняка знаете, что светлая грусть, охватывающая вас от этого вида,
потому и светлая, что красота эта, возможно, повторится и завтра… Они
снова молчали и в который раз за вечер смотрели друг другу в глаза.
- А что было потом? - наконец, спросил зачарованный Ринго.
- А потом я проснулся в верхней комнатке в доме Эшеров, и в
голове у меня жила та самая мелодия. Я сел за пианино и сразу же сыграл
её.
- Ну, это я знаю. И ты больше с ним не встречался?
- Нет, - ответил Маккартни, – даже токайское и бокалы исчезли.
Остались только три круглых высохших отпечатка на полировке…
- Теперь понятно, почему после того, как мы разбежались, твоя
вторая группа называлась "Крылья"...Ты поэтому часто пел о птицах,
сойках там всяких, дроздах?
- Я думал об этом… Возможно… Да нет! Мне всегда нравились птицы,
а после этого сна я просто знаю, как это здорово - уметь летать. А
"Крылья" - да, это в память о нашей встрече. С тех пор, я всегда знаю,
когда у меня, действительно, получается мелодия. Фрагменты того сна
повторяются или до, или после...
- Да, ты достал тогда всех с этим «Yesterday»… Тебе поэтому казалось, что мелодию уже кто-то сочинил до тебя?
- Ну, конечно.
Над цветком магнолии, растущей возле беседки, стрекозой зависла
изумительной жёлто-зелёной расцветки колибри. Тут же ко второму цветку
пристроилась ещё одна, с ярко алой крошечной грудкой. Маккартни
внимательно наблюдая за ними, неожиданно проникновенно сказал:
- Ты знаешь, Риччи, я думаю, что и с Джоном произошло нечто подобное…
- Да ну!
- А откуда, по-твоему, появилась «Марсельеза», когда мы
записывали «Всё, что тебе надо – любовь»? А «Человек ниоткуда»? А
помнишь, как он требовал от техников найти звук машущих крыльев для
записи «Сквозь Вселенную»? – неожиданно и с жаром стал перечислять Пол.
– О, я помню его взгляд, когда он впервые в студии пропел нам
«Земляничные поляны»! Я тогда почувствовал, что без Ангела здесь не
обошлось… И вообще, приблизительно с того времени между нами появилась
какая-то недосказанность. Ну не мог же я вот так просто выложить ему,
что встречался с Моцартом! Он бы высмеял меня и уничтожил. И сам не
решался…
- Да, да, да, - оживился и Ринго, - я тоже припоминаю, как
здесь, в Беверли Хилз, он мне что-то пытался втолковать… Говорил, что
специально приехал в Лос-Анджелес, потому что это город ангелов, и он
надеется здесь встретить кого-то. И даже вроде уже что-то с ним
произошло... Но говорил он после дюжины "брэнди Алексендэр", и я не
придал тогда этому значения. Ты ведь знаешь Джона, он бывал таким
забавным…
- Он и в «Дакоте» ждал его.… Но, видимо, это случается однажды, - с грустью произнёс Маккартни.
- А во второй раз приходят другие… Или кто там у них? – мрачно добавил Старр.
Жёлто-зелёная колибри подлетела прямо к столику, на секунду
задержалась возле их лиц и стремительно исчезла в небесах. Оба
удивлённо подняли головы, и оба издали вздох восхищения.
- Чертовщина какая-то, - проворчал Риччи и нервно отпил глоток
уже почти тёплого сока. – Мне пора собираться. Барбара, наверно, уже
заждалась. Да и завтра хлопотный день…
- Да, придётся нам снова поработать битлами, – согласился Маккартни.
- Во сколько летим в Вегас? – спросил Ринго.
- Я сказал пилоту, чтобы самолёт был готов в 8.00 по местному
времени. А вы, как проснётесь, и как Барбара будет готова… Созвонимся.
И закрутила, как прежде, двух постаревших битлов череда
нескончаемых встреч, интервью, фотовспышек и странных событий.
Лас-Вегас, внезвёздный мегаотель «Мираж», Цирк де Соле, шоу «LOVE» и
вечная музыка «Битлз», живущая теперь сама по себе и без их участия.
Они вновь стали героями на празднике собственной молодости и с
удовольствием купались в лучах всё ещё неувядающей славы. «Это
посвящается Джону и Джорджу!!!»- кричал в рукоплескающий зал Пол
Маккартни. Кто помнит, тот знает. Кто умер, но не забыт, тот бессмертен.
Отгремела премьера, пришёл неизбежный вечер. Публика не спешила
расходиться, и многие остались на площади между концертным залом и
гигантским отелем. Почётные гости пили шампанское в открытом фойе, а
вокруг кричаще сиял огнями Лас-Вегас. Разглядывая прогуливающихся по
стрип-стрит людей, Пол обратил внимание на высоченного афроамериканца в
костюме Элвиса Пресли. И что-то кольнуло в сердце, когда рядом с ним он
заметил двоих людей в мундирах с обложки битловского «Сержанта
Пэппера». В мундирах ему привиделись до боли знакомые фигуры… Маккартни
обернулся и в копошащемся улье приёма стал искать глазами верного
Ринго. Только Барбара стояла в окружении каких-то людей. Он стал
внимательно посматривать в сторону живописной группки. Хорошо было
видно тёмнокожее лицо афроамериканца, но те двое стояли спиной и в пол
оборота. Они с интересом разглядывали свои костюмы, видимо, обсуждая
детали. Человек в жёлтом кителе с зелёным отливом даже дотронулся до
стразов, усыпавших лацканы белого пиджака Элвиса… Но вот тот, кто был в
алом мундире с серебряными галунами, украдкой, из под треуголки,
взглянул в направлении Пола, и от этого короткого движения снова стало
больно в груди. Он вновь оглянулся в поисках Старра и тут же заметил,
что те двое двинулись ко входу в гостиницу. Это были знакомые походки!
Маккартни кинулся к Барбаре и нервно спросил:
- Где Риччи?
- Я не знаю, Пол, он где-то здесь…
Но Маккартни уже не слышал и принялся энергично протискиваться
через толпу. Краем глаза уловил, как синхронно зашевелились секьюрити.
«Если зайдут во внутрь, их не найти,» - вспыхнуло в голове. Он привстал
на носки и посмотрел вслед удалявшимся, - те были уже неподалёку от
лестницы перед ярко освещённым входом. Рывок, чья-то спина, -
«извините», - шаг в сторону, снова рывок. Кто-то крепко держит за
локоть:
- Мы не догоним их, Пол, - тихо сказал Ринго, - давай просто рассмотрим получше.
Они быстро отошли на свободное место и, пристально вглядываясь в спины двух удолявшихся, стали негромко переговариваться:
- Тебе тоже показалось?
Бывший барабанщик «Битлз» неопределённо пожал плечами и также неопределённо ответил:
- Может, и показалось…
- Нет, ну очень похожи! Жаль, что отсюда не различишь лица, - по-мальчишески сокрушался Пол Маккартни.
- Если это они и не хотят с нами встречаться, то пусть так и будет, - мудро изрёк Ринго Старр.
На ступеньках лестницы к тем двоим подошёл швейцар, и они
принялись с ним оживлённо о чём-то беседовать. Пол вдруг сильно сжал
плечо друга, - на швейцаре была не обычная ливрея, а расшитый золотом
бордовый камзол... В разговоре он картинно, по-дирижёрски, взмахивал
руками, и его белые кружевные манжеты всё время указывали в сторону
концертного зала. Собеседники согласно кивали ему. Неожиданно тот, кто
был в жёлтом мундире с зелёным отливом, повернулся, снял очки и
невидящим близоруким взором посмотрел в сторону Пола и Ринго. Когда он
водрузил их обратно, странная троица, выстроилась в рядок, взялась под
руки и, куражливо пританцовывая, потянулась к гигантскому холлу.
Человек в алом, не оборачиваясь, снял свою треуголку и помахал ею, то
ли приветствуя кого-то, то ли прощаясь. Через мгновение их разноцветные
силуэты слились с ярким отблеском от неоновой вывески отеля «Мираж".
P.S. I Love You
На следующий день, прилетев в Лондон и вернувшись в своё
поместье в Сассексе, сэр Пол обнаружил вместе с ожидавшей его
корреспонденцией необычную посылку. В изящном деревянном ящичке в
плотном ворохе душистого сена находилась бутылка со старинной пробкой
из сургуча. На простой чёрной этикетке золотым тиснением было выведено: TOKAJ ASZU
1756
| Группа "Гости" | RSS 
